Анастасия ГурневаРаботала в государственных учебных заведениях, участвовала в проектах помощи детям-сиротам, преподавала в вузах, с 2016 года основной фокус — индивидуальное консультирование, в частности, работа с людьми, пережившими насилие. Любимые метод: МАК, гештальт
Когда мне было три года, мать спустя месяц после развода с отцом (за которого вышла замуж через месяц после знакомства назло другому мужчине), съехалась с сожителем. И в моей жизни начался кошмар, растянувшийся на 13 лет.
Тогда я ничего не могла знать об абьюзе, но испытала его с лихвой. Этот человек ненавидел меня, о чем говорил и мне, и матери в лицо. Если я плакала или капризничала в раннем детстве, он бил меня, пока я не описаюсь. Давал пощечины, трепал и швырял, вырывал волосы. Говорил, что они с матерью отдадут меня в детский дом, как только родится их общий ребенок.
В 10 лет я пыталась отравиться, наглотавшись таблеток. В 14 он пытался склонить меня к интиму — не насилием, за которое, наверное, боялся поплатиться, а уговорами, чем-то вроде ласки, чтобы вроде как по обоюдному желанию получилось (это моя взрослая интерпретация логики его действий). Но проблема даже не в этом, а в том, что все происходило с молчаливого и равнодушного согласия моей матери. Когда я в 20 лет решилась рассказать ей о попытках домогательств, мать только глуповато улыбнулась и еще шесть лет спала с ним.
В детстве я любила ее и нуждалась в ней, но с возрастом — особенно когда я сама стала матерью и дети стали для меня смыслом всего, настоящим сокровищем — меня стала душить обида. Почему она позволяла сожителю так обращаться со мной? Ведь он даже по имени меня никогда не называл, только «эй», «ты», «пошла», «сделала». И все это тоном, полным ненависти. И так 13 лет.
Были случаи, когда она намеренно пихала меня ему под горячую руку, чтобы самой трусливо отсидеться в углу, чтобы ей не перепало. В подростковом возрасте я два раза нанесла этому человеку травмы, защищая ее, после чего он стал меня опасаться.
За год до окончания мною школы они разъехались, но только потому, что мать испугалась за свою шкуру и не хотела оставаться с ним наедине — ее он тоже оскорблял, унижал и бил все эти годы. А сейчас, по прошествии многих лет, она утверждает, что сделала это для меня.
Во взрослом возрасте я несколько раз пыталась высказать ей свои претензии на эту тему, но она сразу начинала агрессивно затыкать мне рот, мол, опять за свое. А как иначе? Мне уже четвертый десяток, но я все еще просыпаюсь от кошмаров, в которых ее сожитель бьет и всячески унижает меня, а я как будто парализована — хочу дать сдачи, но не могу. Остаток ночи ворочаюсь без сна, иногда плачу — так обидно. А она живет с незамутненным сознанием…
Анна, 36 лет
Анна, вы правы, ребенок беззащитен, и это ответственность взрослых — беречь, защищать и обеспечивать его безопасность. И в вашем случае это двойной счет, адресованный отдельно маминому сожителю и самой маме.
Безусловно, тот факт, что он ее тоже унижал и бил, никак не снимает с мамы ответственность за своего ребенка, ведь это был ее выбор. На самом деле не очень-то это свободный выбор, если всмотреться внимательнее в такие истории: никто не хочет быть униженным и избитым своим партнером, обычно такие отношения держатся на страхе и принуждении. Тем не менее у мамы были какие-то причины с ним жить, у вас — нет.
У меня нет задачи оправдывать маму, я хочу скорее поставить акцент на том, насколько в детстве вы были зависимы от происходящего в их отношениях, зависимы от мамы. Конечно, вы любили маму, и это сложное переживание, ведь она молчаливо участвовала во всем, что этот мужчина творил с ее дочерью. Да, это очень сложное переживание: любить ту, кто не останавливал причинение вреда собственному ребенку. Но когда вы были ребенком, вы не могли иначе. Вы же знаете это, став мамой.
Это очень сильная привязанность, без нее дети не могут — им нужен взрослый, который будет за них отвечать
Что же делать ребенку, когда взрослый не берет эту ответственность? Единственный выбор — брать из этих отношений то, что в них есть ресурсного, и сопротивляться насилию. И вы это делали, вы спасали себя, давая отпор…
Когда вы выросли и у вас появились свои дети, вы смогли почувствовать что-то, чего не хватало в вашем детстве: безусловную любовь, переживания, что вы — мамино сокровище, что ребенок — важный смысл жизни. Эти переживания, которые вы можете чувствовать по отношению к своим детям, вероятно, разбудили потребности вашей детской части. Это и мучает вас по ночам.
Прошлое невозможно отменить: мама вела себя так, как вела. Однако в этих воспоминаниях и обиде, о которых вы пишете, есть очень много энергии, много вашей потребности в том, что вы даете своим детям. Можете ли вы сейчас обнаружить внутри себя эту неубаюканность и беззащитность и дать себе то, что так щедро даете детям? Хорошо бы в работе с психологом, но можно и самой. В каждой точке, когда накатывает обида и злость, представлять себе, как именно вы могли бы позаботиться о той девочке, что бы вы ей сказали или как побыли вместе.
